Какие зубы были у брежнева

Опубликовано: 24.04.2024

Поскреб Кремль по сусеку-
ну как не порадеть генсеку!

ИЗ ИНТЕРНЕТА
http://www.ogoniok.com/archive/2001/4696/21-21-22/

ЗУБЫ БРЕЖНЕВА
Кто бы мог подумать, что шамкающая, с причмокиванием речь Леонида Ильича Брежнева (которую, надеюсь, не все еще позабыли) обернулась нечаянным благом для советской стоматологии?! Но так все и было. Речь звучала невнятно из-за плохо вставленных зубов, отечественные врачи вылечить генсека не могли, и тогда позвали немцев. Вслед за западногерманскими стоматологами на закрытый советский рынок пришли производители материалов и оборудования. О том, как все было, рассказывает очевидец -- Петер Хуг, управляющий директор крупной компании

-- Я веду бизнес в вашей стране уже 25 лет и все перипетии истории пережил вместе с советским народом. Российская стоматология развивалась у меня на глазах, я имел к ней самое непосредственное отношение.

А началось все в 1977 году. Советский посол в ФРГ Валентин Фалин лечил зубы у одного частного стоматолога, доктора Якоба. Однажды он спросил врача, не согласится ли тот слетать в Москву, посмотреть одного пациента.

-- Наверное, врачу пообещали сказочный гонорар?

-- Наверное, точно я не знаю. У частных стоматологов рабочее время расписано по часам, на месяцы вперед. И нужны веские основания, чтобы график изменить. Тем более лететь в неизвестную и, как казалось тогда, зловещую Россию.

Визит состоялся. Врача на военном самолете доставили в Москву. Своего пациента он впервые увидел, лишь войдя в стоматологический кабинет. Это был Брежнев. Позже врач лечил все семью генсека, а также других членов политбюро.

Все технические работы по изготовлению зубов, протезов выполнялись в Германии в нашей компании, нашими техниками. Два-три раза в год врач, лечивший Брежнева, размещал у нас свой заказ. Параллельно он вел агитационную работу в России. «Смотрите, -- говорил он, -- у вас тоже есть неплохие техники, стоматологи, но не хватает материалов. Вы ничего не знаете о современных технологиях. Надо учиться. Вам нужна связь с производителями».

Наша компания послала в Москву, в клинику ЦК, зубного техника и стоматолога, они проводили первые мастер-классы, учили русских новым технологиям, как работать с нашими материалами и инструментами.

Первым большим заказчиком стало 4-е Главное управление, стоматологическую клинику которого по приказу Брежнева мы оснастили от и до. Но в общем и целом оборот был небольшой: за год 60, от силы 80 тысяч марок.

Однако жизнь полна непредсказуемых случайностей. Как-то я летел во Франкфурт, в самолете рядом со мной сидел пожилой мужчина, индус по национальности. Мы с ним разговорились. Он занимался продажей хороших дорогих оправ. У него была фирма в Мюнхене, но основную часть денег он зарабатывал в Москве. У него были отличные связи в правительстве, в Министерстве здравоохранения, в ЦК.

Я ему рассказал о своем бизнесе в СССР, о сотрудничестве с 4-м Управлением, о наших пациентах. Услышав про Брежнева, он очень воодушевился. Мы договорились, что он попробует представлять в Союзе и наши интересы. За процент с каждого заказа, разумеется. «Когда что-нибудь прояснится, я вам позвоню», -- сказал индус. И мы расстались.

Прошло месяца три. Сижу я как-то в ванной, отдыхаю, читаю кажется, была суббота. Вдруг звонок. Это был тот самый индус, его звали Кушвага.

-- Помните меня? Мы в самолете познакомились.

-- Помню. Но от вас так долго не было вестей.

-- Нет-нет, я работал. Я обо всем договорился. Приезжайте завтра в Москву!

-- Я бы с радостью. Но у меня нет ни визы, ни билета.

-- Виза вам не понадобится. Вас встретят в аэропорту, вы прилетите как гость советского правительства. А билет в Москву можно купить всегда, мало кто из Западной Европы сюда летает.

В понедельник я уже был в Москве. Это был моей первый визит. В «Национале» на мое имя зарезервировали номер. На следующее утро в «Медэкспорте» (единственной компании, которая имела право торговать с иностранцами) мы начали переговоры и через три дня подписали предварительный договор больше чем на миллион марок. Для меня это было чудо, я был в восторге. Единственное, на чем я настаивал, это философия нашей фирмы, что мы поставляем материалы и инструменты вместе с образовательной программой. Каждый материал только тогда хорош, когда он в хороших руках.

В этой поездке была одна история, которую я часто вспоминаю. После подписания договора я на радостях пошел в бар, познакомился там с гидом, который возил по Москве американцев. «Если ты в Москве, надо учиться пить водку», -- сказал он. Я попробовал водку первый раз в жизни. Мы так хорошо напились, что я не знаю, как добрался до номера. А утром вспомнил, что оставил в баре теплое кожаное пальто, купленное специально для этой поездки (было же холодно, в Германии таких температур нет). Я повесил его в гардеробе. Пальто, естественно, пропало. Но все это не сильно меня расстроило, потому что у меня в кармане пиджака лежал контракт на миллион.

-- И с этого началось проникновение западной стоматологии в СССР?

-- Некоторые врачи, кто ездил на Запад, и раньше привозили для личного пользования кое-какие материалы. Но больших поставок не было. Мы были первопроходцами.

-- Зубы Брежнева помогли?

-- Конечно. Это обстоятельство обеспечило нашему контракту зеленый свет. К проекту тут же подключились ведущие врачи, например профессор Рыбаков, главный стоматолог страны. Мы стали ежегодно приглашать специалистов из СССР к нам в Германию на обучение. С каждым годом наше присутствие в СССР увеличивалось.

Но масштабы того сотрудничества вряд ли можно сравнить с нынешним.

Тогда вся стоматология была сосредоточена в Москве, закупки делал только «Медэкспорт». Работать было очень удобно: один раз приедешь -- контракт на целый год уже обеспечен.

И до 1991 года мы были на советском рынке почти в одиночестве. Сегодня каждый, хоть что-нибудь производящий в стоматологии, стремится в Россию. Это большой рынок, потребность в стоматологических услугах и, следовательно, в материалах колоссальная.

-- Давайте снова возвратимся к Брежневу. Я помню, он очень хорошо говорил на открытии Московской олимпиады. По Москве ходили слухи, что его вылечила народная целительница Джуна. Или это заслуга немецких стоматологов?

-- Ха-ха-ха! Нет, никакая волшебница сделать это не могла. У Брежнева была сложная болезнь. У него шло изменение твердых и мягких тканей челюсти. Советские врачи, лечившие его по устаревшим методикам, этот дефект устранить не могли. Они ставили зуб посередине альвеолярной кости, вместо того чтобы ставить его на то место, где он был раньше. А наша технология позволяла ставить зубы на прежние места. У Брежнева до нас был протез, но он очень плохо сидел. Когда Леонид Ильич говорил, ему приходилось языком протез поддерживать, чтобы он не падал. И возникали проблемы с речью, шло постоянное жонглирование языком. Отсюда и цокающие звуки. А надо было сделать так, чтобы протез плотно присасывался, чтобы его трудно было даже снимать.

-- Говорят, он сильно переживал из-за своей речи.

-- Каждый человек на его месте переживал бы.

-- Те, кто непосредственно его лечил, еще живы?

-- Некоторые да, хотя им за семьдесят, некоторым даже под девяносто. Наша компания до сих пор сохраняет с ними отношения, мы периодически встречаемся. Даже посол Фалин приходил к нам на банкет в ресторане «Прага» в 1988 году. Но врачи ничего лишнего не говорили, их настоятельно просили соблюдать конфиденциальность. О том, что немецкие стоматологи лечат Брежнева, знал очень узкий круг.

С людьми из правительства, с которыми нам приходилось иметь дело, не сильно можно было общаться. Нам ничего не говорили, даже имена тех, кто лечился у наших специалистов.

-- Неприятностей с КГБ не было?

-- Были только приятные моменты. Наша компания известна тем, что постоянно предлагает новые материалы -- у нас большой исследовательский центр, на который мы тратим ежегодно 100 млн. марок. Каждый раз, когда я приезжал в Москву, я вез с собой образцы новой продукции. Но проходить таможню с чемоданом, полным пробирочек, колбочек, медикаментов (хотя я честно все декларировал и потом вывозил обратно), было сложно. Иногда знакомые из «органов» мне помогали.

-- Кризис 98-го года вас не сильно подкосил?

-- Многие фирмы не выдержали кризиса, ушли. Мы все-таки зацепились. Конечно, пару миллионов тоже потеряли, потому как, пока шел перевод денег, они ежеминутно обесценивались.

-- Говорят, что российская экономика коррумпирована. Вы с этой проблемой сталкивались?

-- Мы здесь продаем свои материалы через представителей, дилеров. Это их задача знать специфику российского бизнеса, мы в это не вникаем. Насчет взяток ничего не могу сказать. В России по-прежнему огромную роль играют личные связи, это правда. Без этого невозможно работать.

Но и в Германии, и во всем мире дружеские контакты в бизнесе очень важны.

Моя жизненная философия такая: мы должны давать и брать. Если мы что-то даем, то имеем право в дальнейшем надеяться на ответные услуги. И, когда мы что-то берем, должны быть готовы отдать. Это нормально. Главное -- выдерживать баланс.

ПЕТЕР ХУГ (ТОТ, КОТОРЫЙ УЛЫБАЕТСЯ) СМЕЛО МОЖЕТ ХВАСТАТЬСЯ СВОИМИ ЗУБАМИ
НА ПОЛЬЗУ СОВЕТСКОЙ МЕДИЦИНЕ ШЛИ ТОЛЬКО БОЛЕЗНИ ВОЖДЕЙ
В материале использованы фотографии: Юрия ФЕКЛИСТОВА, из архива «ОГОНЬКА»

“Вы лечиться или учиться?” — интересуется вахтер Московского стоматологического института. “Журналистка я”, — отвечает самый трусливый по части стоматологов корр. “МК”. “Вы к профессору Дойникову! — радостно угадывает вахтер. — Пишите-пишите! Он у нас легенда!” Потом было воплощение детского кошмара: заходишь в лифт, а там — больничные ароматы и добрый десяток зубодеров. Зато уже через пару минут последовало солидное вознаграждение: дверь открыл легендарный кремлевский дантист. С 1953 по 1984 год Дойников был главным стоматологом знаменитого 4-го управления Минздрава СССР, лечил зубы всей партийно-правительственной элите. Именно он придумал стоматологический символ СССР — зубной порошок “Особый”, а всего на его счету более тридцати изобретений. Врач, профессор, педагог, доктор медицинских наук и прочее-прочее. В этом году ему исполнится 85.

— Алексей Иванович, чем же элитные зубы отличаются от зубов простых смертных?

— Мои пациенты следили за здоровьем очень аккуратно и не могли допустить, чтобы в зубе появилась дырка. Хотя не могу сказать, что у всех все замечательно складывалось. У пациента Берии, например, была болезнь, не зависящая от врача. И я при всем желании не мог сделать состояние его зубов идеальным. Лаврентий Палыч страдал пародонтозом — это когда зубы постепенно расшатываются и выпадают. Причины пародонтоза наследственные, и полностью остановить процесс нельзя.

Больше таких пациентов припомнить вроде бы и не могу. Разве что Тито. У него тоже была тенденция к расшатыванию зубов. Да, вот про Микояна забыл. Он сравнительно рано потерял все свои зубы и носил полный протез. Анастас Иванович был невероятно положительным и культурным в обращении с врачом человеком. И он тщательно следил за зубами, но болезнь, увы, победила. У Сталина же к концу жизни осталось только три своих зуба.

Кстати, никто и не догадывался о том, что у некоторых первых лиц государства полные протезы — настолько качественно они были выполнены. У Подгорного, к слову, своих зубов тоже не было.

Основной фактор сохранения зубов — это питание, разнообразное, своевременное и полноценное. С этим у “первых” проблем, конечно, не возникало. Особенно хорошие зубы были у Молотова: он был одним из моих самых любимых пациентов. Умер в девяносто с лишним лет — и у него сохранились все свои зубы! Молотов обычно приходил на прием ночью и часто засыпал прямо в спецкресле. Будить наркома запрещала охрана, но в этом и не было необходимости: он просыпался сам через пятнадцать минут. И так — почти каждый раз.

— Слышала, что своей “фикцией” Брежнев был обязан дантистам…

— Крайне много кривотолков почему-то ходит о зубах именно Брежнева. Так вот что я вам скажу: у Леонида Ильича все зубы были своими. А косноязычие, которое у него появилось под конец жизни, — это результат частичного паралича языка. Он же перенес два небольших инсульта и пару инфарктов. Ему пытались помочь, даже логопеда приглашали, но безрезультатно. Мы привыкли представлять Леонида Ильича капризным, странным, больного вида человеком. И мало кто вспоминает о том, что помимо такого рода “особенностей” у него имелись и другие: Брежнев ведь был и необычайно эрудированным человеком, мог в три часа ночи читать всего Есенина наизусть.

— Но в последние годы Леонид Ильич вообще был малоадекватен. Вы это замечали?

— Все замечали. Кстати, Брежнев очень следил за собой, и появившееся из-за парализации кончика языка косноязычие его очень угнетало.

— Вы лечили только рулевых или всю их родню скопом?

— Помимо первых лиц партии я принимал и “прикрепленных” членов их семей. Каганович значился на обслуживании с женой, Молотов — тоже с женой, Брежневы — все, Хрущевы — все. Однажды на прием пришла Жемчужина, жена моего любимого пациента Молотова, — капризная, надо заметить, женщина. Подошла к шкафу и так пальчиком по нему провела — пыль искала. Не нашла.

— Расскажите про Галину Леонидовну Брежневу.

— Про Галю можно говорить много. Помимо того что она была дамой любвеобильной, Галя отличалась хорошим воспитанием и начитанностью. Кроме того, она была очень экстравагантной. С ней у меня такая история связана. Начало 60-х, 8 Марта. Снежок идет. Температура на улице — пять градусов мороза. Приходит Галя — в босоножках, без носков, юбочка короткая. И потом, кофточка такая, что видно: никакого бюстгальтера под ней нет. Я не выдержал:

— Галя! Холодно же! В мороз — босоножки…

— Алексей Иванович, отсталый вы человек, — засмеялась дочь Брежнева. — Сейчас не только не носят носки — сейчас и лифчики, и трусики не носят!

Поднимает юбку — и… действительно ничего. Этот эпизод — это ее мода и типичный для Гали поступок. И в то же время она была очень целеустремленной и собранной. Зубы у Гали были отличными, как и у Леонида Ильича. Беда в той семье была не из области стоматологии: брат Брежнева “употреблял”, сын очень пил, сам Леонид Ильич — одно время тоже, Галя злоупотребляла… Сейчас про нее много пишут и говорят, накручивают всякое. Она, конечно, была необычной, но и лишнего не стоит ей приписывать.

— Чем отличалось лечение высокопоставленных больных от всех остальных?

— Стоматологический кабинет для членов Политбюро располагался в Кремле, рядом с Оружейной палатой, до 1956 года. Потом его перенесли на улицу Грановского, недалеко от дома, где жила наша элита. Врач всегда должен был приходить раньше и дожидаться пациента. А когда тот придет — дело его. Иногда ожидание затягивалось на три часа. Дисциплина была железной. Как-то поехал в командировку в Германию, готовил доклад для международного конгресса. Вдруг — телеграмма из Москвы: “За вами отправлена машина. Рейсовый самолет готов”. У Брежнева внезапно зубы разболелись.

Особенностей лечения этих больных не было, если не считать внутреннего большого страха.

1953 год — дело “врачей-вредителей”, если вы знаете. Стоматологов среди них не было, но именно тогда меня впервые пригласили лечить Кагановича. Я отказался, потому что было очень страшно. Пригрозили Магаданом. Ковригина, министр здравоохранения, сказала мне: “Алексей Иванович, ради бога, не отказывайтесь. Идите и помогите там, потому что, если вы скажете “нет”, вам будет неприятность, но кроме вас неприятности будут у многих, в том числе и у меня. Если вы пойдете и ошибетесь — вас накажут одного. Подумайте об остальных”. Хотя, мне кажется, им было абсолютно все равно, соглашусь я или нет: к ночи пришла машина со штатским сопровождающим, и меня повезли к пациенту Кагановичу.

Пришел он часа в три ночи.

— Кто здесь врач?

— Я, — ответил я.

— Вы?! Такой молодой… Я вам не доверяю.

Стою молчу. Каганович собирается уходить. Значит, завтра, размышляю, мне надо собираться в Магадан…

— Я доцент стоматологического института.

— Ладно. Я к вам завтра жену пришлю — у нее тоже зубы больные. А там посмотрим.

На следующий день, точнее, ночью, пришла жена Кагановича. Начали лечение — и она, видимо, осталась довольна. Потому что на третий день явился сам Каганович.

Смотрю — у него шесть стальных коронок. У меня глаза на лоб. Чтоб у такого человека — и сталь стояла?! Самые лучшие материалы, которые только можно было себе представить, для первых лиц всегда имелись в наличии. Под коронками зубы совершенно разрушены, потому что работа сделана много лет назад.

— Лазарь Моисеевич, надо коронки снимать, зубы лечить. На все, что останется, — а я думаю, останется все, — поспешно добавил я, — поставим новые.

— Не рассказывайте мне! Что нужно, то и делайте!

Беру бор, но коронки не поддаются. Мучаюсь-мучаюсь, Каганович видит, что у меня что-то не выходит.

— Доцент, ты платину когда-нибудь видел. — саркастически поинтересовался Лазарь Моисеевич.

Чистейшая! А я платину действительно никогда до этого не видел. С большим трудом снял коронки. Лечение Кагановича прошло успешно, но после той первой ночи жена заметила у меня седые волосы.

— А ваши пациенты всегда послушно реагировали на ваши предложения относительно лечения?

— Однажды я сказал Хрущеву, что шестой нижний у него имеет слишком острые края. Может, обточить? “Не надо, у генсека должны быть острые зубы!” — ответил Никита Сергеевич. Георгию Константиновичу Жукову пришлось рвать коренной, я предложил ему наркоз, но он только отмахнулся: “Рви так!”

Мои пациенты — Молотов, Фурцева, Жуков, Шелепин, Шепилов — люди чрезвычайно высокой культуры. Бывает, домохозяйку принимаешь — больше капризов и неприятностей. У “власти” прихотей не так много случалось. Немножко капризничал Гришин, Каганович — этот не немножко, а основательно… А вот с моей стороны ответственность колоссальная и внутренний трепет такой, что не приведи бог! Валентину Терешкову я принимал много раз. Но при первой встрече она мне так и сказала: “Алексей Иванович, имейте в виду: я женщина смелая, но вас я очень боюсь и боли не терплю!” Давно не видел ее, но тогда первая женщина-космонавт была необыкновенно симпатичной.

— Признайтесь, на подарки благодарные пациенты не скупились?

— Подарки допускались, естественно, только тогда, когда они сами изъявляли такое желание. Часы дарили многие. Галя Брежнева как-то подарила красивую маленькую необычную вазочку. А Валя Терешкова узнала, что я собираю почтовые марки, и преподнесла мне полную подборку серии “Космос”.

— Подписку о неразглашении их “болячек” давали?

— Когда меня принимали на работу, очень долго проверяли. Никаких расписок тогда не было, но органы надзора (бывшее 9-е управление КГБ этим занималось) требовали строго: первое — тщательно документировать все в истории болезни, второе — абсолютно никому нельзя рассказывать о том, кого и как вы лечили. “Имейте в виду, при первом же сигнале о том, что вы поделились информацией хотя бы с женой, мы будем знать. Везде, где вы проводите свое время, есть наши люди! Во время работы можно разговаривать с пациентами, если инициатива исходит от них, но ни в коем случае нельзя ничего просить”. Можно ведь было бы заикнуться о квартире, машине, поездке куда-нибудь, мебели…

— Вам нравилась ваша работа?

— И по линии министерства, и по линии 4-го управления я постоянно ездил. Тщательно изучил стоматологию в двадцати странах. Я всегда знал о новых материалах, оборудовании, сервисе.

— Вы принимали участие в экспертизе останков семьи последнего российского императора. Казалось бы, такое ответственное дело, но даже тут мы не смогли обойтись без скандала!

— Да. Экспертиза останков проходила в Лондоне, в Америке и Ленинграде.

Помните, ведь даже Алексий не приехал на похороны. Невиданное дело: хоронят царя, а патриарх не присутствует. Наследники там все переругались, кто-то верил, что останки принадлежат Романовым, другие говорили, что семью сожгли, поэтому это не те останки. Похороны получились какими-то кощунственными. Хотя повода к тому никакого не было. Согласно нашей экспертизе останки всей семьи, за исключением маленького царевича, были обнаружены. То есть четыре дочери Николая II (а не три, как утверждала английская экспертиза), дневная девушка Демидова, лакей Трупп и доктор Боткин были найдены под Екатеринбургом, близ Ганиной ямы. Доказательств тому только по нашей линии — достаточно.

В 1952 году я познакомился с Аполлоном Павловичем Урушадзе, графом и заведующим кафедрой хирургической стоматологии института в Тбилиси. Он оказывал помощь (а не услуги, как теперь говорят) по лечению зубов и протезированию Николаю II. В частности, Урушадзе рассказал, как долго лечил периодонтит 4-го зуба, как восстанавливал нижний клык царя штифтовым зубом. Николаю Романову делали штифт из платины. И именно в четвертом правом обнаружился платиновый штифт во время экспертизы! Врачевал Аполлон Павлович и Анну Демидову — делал ей мостовидный протез из золота — коронки по кольцу с литой жевательной поверхностью по самой совершенной тогда в Европе методике.

— Вы сказали о всех княжнах, а как же красивая версия о том, что Анастасия могла спастись?

— Я не верю слухам, я верю зубам! Останки дочерей императора неоспоримы. Лучше всего сохранились все четыре кости нижней челюсти. На всех прослеживается четкая тенденция к задержке прорезывания 8-х зубов. Все они необычайно сходной формы, разница только в величине из-за разницы в возрасте. Останки Александры Федоровны тоже соответствуют всем описаниям. Поэтому я на все сто уверен, что в родовой усыпальнице — Петропавловском соборе — похоронена царская семья.

— За исключением наследника…

— Когда в шахте нашли останки и начали всевозможные проверки, оказалось, что два зуба, обнаруженные там, не принадлежат ни одной из княжон, ни их родителям, ни прислуге. Сначала их приписали Алеше. Но это не так. У зубов нет имен и фамилий, но у них есть возраст. Одному найденному зубу — лет 18—19, а другому — 11. Это мы доказали. А царевичу тогда исполнилось 14.

Кстати, наследника там и не могло быть. Об этом мне в 1952 году рассказал очевидец тех ужасных событий. Меня пригласили в Свердловск читать лекции. В первых рядах всегда сидела очень симпатичная студентка. Она постоянно улыбалась и даже немножко строила глазки. Когда лекции закончились и я принял у них экзамен, Ирина, так звали ту студентку, подарила мне букет от всего курса и сказала: “Вы, очевидно, любознательный человек. Я хотела бы пригласить вас в гости”. А я тогда уже в Кремле работал и, конечно же, знал, что оттуда следят за каждым моим шагом. Так вот дедушка молодого доктора Ирины, земский врач, присутствовал при расстреле царской семьи и рассказал мне подробности. После кровавой бойни в подвале Ипатьевского дома трупы упаковали в рогожные кули и повезли. Внезапно куль с Алешей зашевелился и по нему выстрелили. Но через какое-то время он снова подал признаки жизни, куль скинули с подводы и добивали царевича уже на земле. Остальных же Романовых везли к шахте, не останавливаясь. Труп расстрелянного мальчика скинули с моста в реку, а на этом самом месте на берегу оставили большой красивый камень из уральского родонита.

Когда я приехал в Москву, конечно же, молчал о том, что узнал. Но однажды не выдержал и поделился историей, рассказанной мне земским врачом, с одним очень хорошим моим пациентом — руководителем КГБ Александром Николаевичем Шелепиным. “Алеша, мерзавец, — сказал он тогда. — Если ты кому-нибудь еще об этом расскажешь, тебя завтра расстреляют!” Но дня через три я рассказал об этом Шепилову, главному редактору “Правды”. Тот мне тоже посоветовал молчать. С 1953 года я никому не говорил о том, что узнал в Свердловске.

— Алексей Иванович, вы о своих пациентах вспоминаете политкорректно, а о некоторых и с нескрываемой симпатией. А ведь некоторые их них принесли много горя нашей стране…

— Это мое субъективное мнение. Объективно я могу говорить только об их зубах!

. Он уже сильно опаздывает — помимо стоматологии, еще восемь общественных, как говорит сам Дойников, нагрузок. Не шутка ведь. Но находит пару минут подать даме шубку. Хорошему тону, по словам Алексея Ивановича, он учился у Тито. И это еще один штрих к портрету знаменитого кремлевского стоматолога.

Кто бы мог подумать, что шамкающая, с причмокиванием речь Леонида Ильича Брежнева (которую, надеюсь, не все еще позабыли) обернулась нечаянным благом для советской стоматологии?! Но так все и было. Речь звучала невнятно из-за плохо вставленных зубов, отечественные врачи вылечить генсека не могли, и тогда позвали немцев. Вслед за западногерманскими стоматологами на закрытый советский рынок пришли производители материалов и оборудования. О том, как все было, рассказывает очевидец — Петер Хуг, управляющий директор крупной компании

ЗУБЫ БРЕЖНЕВА

— Я веду бизнес в вашей стране уже 25 лет и все перипетии истории пережил вместе с советским народом. Российская стоматология развивалась у меня на глазах, я имел к ней самое непосредственное отношение.

— Наверное, врачу пообещали сказочный гонорар?

— Наверное, точно я не знаю. У частных стоматологов рабочее время расписано по часам, на месяцы вперед. И нужны веские основания, чтобы график изменить. Тем более лететь в неизвестную и, как казалось тогда, зловещую Россию.

Все технические работы по изготовлению зубов, протезов выполнялись в Германии в нашей компании, нашими техниками. Два-три раза в год врач, лечивший Брежнева, размещал у нас свой заказ. Параллельно он вел агитационную работу в России. «Смотрите, — говорил он, — у вас тоже есть неплохие техники, стоматологи, но не хватает материалов. Вы ничего не знаете о современных технологиях. Надо учиться. Вам нужна связь с производителями».

Я ему рассказал о своем бизнесе в СССР, о сотрудничестве с 4-м Управлением, о наших пациентах. Услышав про Брежнева, он очень воодушевился. Мы договорились, что он попробует представлять в Союзе и наши интересы. За процент с каждого заказа, разумеется. «Когда что-нибудь прояснится, я вам позвоню», — сказал индус. И мы расстались.

— Помните меня? Мы в самолете познакомились.

— Помню. Но от вас так долго не было вестей.

— Нет-нет, я работал. Я обо всем договорился. Приезжайте завтра в Москву!

— Я бы с радостью. Но у меня нет ни визы, ни билета.

— Виза вам не понадобится. Вас встретят в аэропорту, вы прилетите как гость советского правительства. А билет в Москву можно купить всегда, мало кто из Западной Европы сюда летает.

В этой поездке была одна история, которую я часто вспоминаю. После подписания договора я на радостях пошел в бар, познакомился там с гидом, который возил по Москве американцев. «Если ты в Москве, надо учиться пить водку», — сказал он. Я попробовал водку первый раз в жизни. Мы так хорошо напились, что я не знаю, как добрался до номера. А утром вспомнил, что оставил в баре теплое кожаное пальто, купленное специально для этой поездки (было же холодно, в Германии таких температур нет). Я повесил его в гардеробе. Пальто, естественно, пропало. Но все это не сильно меня расстроило, потому что у меня в кармане пиджака лежал контракт на миллион.

— И с этого началось проникновение западной стоматологии в СССР?

— Некоторые врачи, кто ездил на Запад, и раньше привозили для личного пользования кое-какие материалы. Но больших поставок не было. Мы были первопроходцами.

— Зубы Брежнева помогли?

— Конечно. Это обстоятельство обеспечило нашему контракту зеленый свет. К проекту тут же подключились ведущие врачи, например профессор Рыбаков, главный стоматолог страны. Мы стали ежегодно приглашать специалистов из СССР к нам в Германию на обучение. С каждым годом наше присутствие в СССР увеличивалось.

Но масштабы того сотрудничества вряд ли можно сравнить с нынешним.

Тогда вся стоматология была сосредоточена в Москве, закупки делал только «Медэкспорт». Работать было очень удобно: один раз приедешь — контракт на целый год уже обеспечен.

— Давайте снова возвратимся к Брежневу. Я помню, он очень хорошо говорил на открытии Московской олимпиады. По Москве ходили слухи, что его вылечила народная целительница Джуна. Или это заслуга немецких стоматологов?

— Ха-ха-ха! Нет, никакая волшебница сделать это не могла. У Брежнева была сложная болезнь. У него шло изменение твердых и мягких тканей челюсти. Советские врачи, лечившие его по устаревшим методикам, этот дефект устранить не могли. Они ставили зуб посередине альвеолярной кости, вместо того чтобы ставить его на то место, где он был раньше. А наша технология позволяла ставить зубы на прежние места. У Брежнева до нас был протез, но он очень плохо сидел. Когда Леонид Ильич говорил, ему приходилось языком протез поддерживать, чтобы он не падал. И возникали проблемы с речью, шло постоянное жонглирование языком. Отсюда и цокающие звуки. А надо было сделать так, чтобы протез плотно присасывался, чтобы его трудно было даже снимать.

— Говорят, он сильно переживал из-за своей речи.

— Каждый человек на его месте переживал бы.

— Те, кто непосредственно его лечил, еще живы?

— Некоторые да, хотя им за семьдесят, некоторым даже под девяносто. Наша компания до сих пор сохраняет с ними отношения, мы периодически встречаемся. Даже посол Фалин приходил к нам на банкет в ресторане «Прага» в 1988 году. Но врачи ничего лишнего не говорили, их настоятельно просили соблюдать конфиденциальность. О том, что немецкие стоматологи лечат Брежнева, знал очень узкий круг.

— Неприятностей с КГБ не было?

— Были только приятные моменты. Наша компания известна тем, что постоянно предлагает новые материалы — у нас большой исследовательский центр, на который мы тратим ежегодно 100 млн. марок. Каждый раз, когда я приезжал в Москву, я вез с собой образцы новой продукции. Но проходить таможню с чемоданом, полным пробирочек, колбочек, медикаментов (хотя я честно все декларировал и потом вывозил обратно), было сложно. Иногда знакомые из «органов» мне помогали.

— Кризис 98-го года вас не сильно подкосил?

— Многие фирмы не выдержали кризиса, ушли. Мы все-таки зацепились. Конечно, пару миллионов тоже потеряли, потому как, пока шел перевод денег, они ежеминутно обесценивались.

— Говорят, что российская экономика коррумпирована. Вы с этой проблемой сталкивались?

— Мы здесь продаем свои материалы через представителей, дилеров. Это их задача знать специфику российского бизнеса, мы в это не вникаем. Насчет взяток ничего не могу сказать. В России по-прежнему огромную роль играют личные связи, это правда. Без этого невозможно работать.

Но и в Германии, и во всем мире дружеские контакты в бизнесе очень важны.

Людмила ЛУНИНА

На фотографиях:

ПЕТЕР ХУГ (ТОТ, КОТОРЫЙ УЛЫБАЕТСЯ) СМЕЛО МОЖЕТ ХВАСТАТЬСЯ СВОИМИ ЗУБАМИ
НА ПОЛЬЗУ СОВЕТСКОЙ МЕДИЦИНЕ ШЛИ ТОЛЬКО БОЛЕЗНИ ВОЖДЕЙ
В материале использованы фотографии: Юрия ФЕКЛИСТОВА, из архива «ОГОНЬКА»

В последние годы жизни руководитель СССР Леонид Брежнев запомнился малопонятной, шамкающей речью и невнятной дикцией. Откуда они возникли? Существует сразу несколько версий.

Леонид Брежнев. Фото: Википедия

«Плохие советские стоматологи»

По воспоминаниям бывшего главного стоматолога 4-го управления Минздрава СССР Алексея Дойникова, лечившего Леонида Брежнева, советским дантистам генсек действительно не доверял, и вообще работать с ним медикам было трудно из-за привередливости и капризов пациента. Дойников развенчивает популярный сегодня миф о том, что Брежнев постоянно носил протезы, они ему якобы мешали, и из-за этого речь руководителя страны выходила такой маловразумительной.

Зубы, за исключением четырех боковых на верхней челюсти, у генерального секретаря были свои, утверждал стоматолог, а малосвязная речь объяснялась тем, что в 1960-е годы Брежнев перенес инфаркт, за которым последовал микроинсульт.

Но лечивший Брежнева академик Евгений Чазов писал: единственный инфаркт его пациент перенес в 1952 году в бытность первым секретарем ЦК компартии Молдавии (ему было тогда 45 лет), инсультов же у Брежнева не было вовсе.

Как уточнил Дойников, Брежнев пожелал, чтобы ему западногерманские дантисты сделали 6 металлокерамических коронок взамен имеющихся. Но вскоре он отказался и от них, посчитав импортные коронки «слишком толстыми». На замену привезли германский бюгельный протез, который генсек также не стал носить — «тяжел и много крючков». Затем был съемный протез с пластмассовой вставкой, но и его Брежнев отверг.

Алексей Дойников подтверждает, что Брежнева действительно пыталась лечить Джуна, и приглашали целительницу именно из-за проблем с зубами генерального секретаря. Но она также ничем не смогла помочь.

Германский стоматолог Петер Хуг, знакомый с немецкими дантистами, делавшими Брежневу протезы, утверждает, что до них у генсека советский протез все же был, но он очень плохо держался, оттого глава СССР и шепелявил — якобы генеральному секретарю приходилось придерживать искусственные зубы во рту языком.

Схожее объяснение плохой дикции генсека приводит и журналист Леонид Млечин в книге «Брежнев. Разочарование России»: автор со ссылкой на документы из личного архива Брежнева пишет, что у того существовали проблемы с тканями челюсти, вследствие чего отечественные протезы к ним не присасывались и не держались.

Правда, в записке Брежнева, дословно цитируемой Млечиным в своей книге, нет упоминания о том, что протезы спадали — генсек писал послу СССР в ФРГ Валентину Фалину (именно Фалин нашел в Западной Германии дантистов для Брежнева) о желании иметь модель протеза полегче, о выпирании крайних зубов, создающем «неприятное ощущение для языка».

Ранение в челюсть

Версию о том, что на Великой Отечественной войне политработнику Леониду Брежневу якобы осколком раздробило челюсть и это впоследствии повлияло на его дикцию (без отсылок к каким-либо источникам), излагает Геннадий Цурканов в своей книге «Неизвестный Брежнев. Штрихи к портрету». Цурканов пишет, что у Леонида Ильича, как и у его брата Якова, проблемы с зубами были с детства. В молодости, утверждает писатель, Брежнев большую часть «родовых» зубов заменил на металлические, а перед войной некий днепропетровский дантист вставил ему протезы. Судя по книге Цурканова, в войну в боях за Малую землю осколок снаряда напрочь выбил челюсть бригадного комиссара Брежнева, в результате чего раненый на всю оставшуюся жизнь заимел ничем не исправляемый «дребезжащий тембр» в речи.

Алексей Дойников категорически опровергает подобную версию — зубы у Брежнева в основном были свои, повторяет медик, и серьезнейшее повреждение челюсти, когда бы и по какой причине оно ни происходило, от глаз опытного дантиста не скрыть.

Пародонтоз

Про серьезное воспаление десен, сильно мешавшее деду носить мосты с коронками, вспоминал в интервью внук Леонида Брежнева Андрей. Он говорил, что десны у генсека вследствие пародонтоза кровоточили, оттого Брежнев и причмокивал при произнесении фраз.

Чрезмерное курение

Кандидаты исторических наук Андрей Савин и Виктор Деннингхаус утверждают, что версия о воспалении слизистой оболочки рта, способствующем возникновению сложностей с установкой и ношением зубных протезов и проявившемся у Леонида Брежнева из-за неумеренного курения, вполне состоятельна — генсек на самом деле курил очень много.

Злоупотребление снотворным

Ещё один лечащий врач Брежнева Павел Коробов, который «курировал» генсека в 1976—1982 годах, утверждал в интервью журналу «Власть», что проблемы с дикцией у его пациента — это мышечная слабость из-за постоянной передозировки снотворными и седативными препаратами, которыми его снабжала личная медсестра Нина Александровна. Кстати, Брежнев дал ей квартиру в доме ЦК, а её муж быстро сделал карьеру.

А что было с зубами у первых лиц революции и СССР?

Недавнее 1 мая - День Весны и Труда, который берет начало вовсе не в традициях майских гуляний. История праздника сурова - этот день изначально отмечали в честь рабочих, боровшихся за свои права. Мы решили взглянуть - а как там обстояло дело с зубами у тех, кто делал и прославлял революцию?

Владимир Маяковский

Биография поэта довольно сложна - в ней есть место и стихам во славу революции и СССР (помните - «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза. Читайте, завидуйте, я — гражданин Советского Союза»?), и тонкой лирике. Так что с талантом проблем у поэта не было - а вот с зубами были.

При чем с зубами Маяковскому не повезло капитально - уже в двадцати годам у него не было ни одного здорового зуба, все были с кариесом. Впоследствии поэта даже называли «тяжелым человеком с гнилыми зубами». А как тут сохранять легкость характера и радость жизни, когда до изобретений современной стоматологии еще десятилетия, а зубы болят непрерывно? Только Лилия Брик наконец заставила его сходить к стоматологам и привести зубы хотя бы в относительный порядок.

Феликс Дзержинский

Железный Феликс, отец ЧК, борец с детской беспризорностью и создатель системы детских домов, председатель Высшего совета народного хозяйства… удивительно, как человек с настолько слабым здоровьем успел сделать столько, сколько не по силам многим богатырям, которые ни разу в жизни не чихнули!

Проблемы со здоровьем преследовали Феликса Дзержинского с молодости, затем усугубились арестами, тюремными заключениями и ссылками, а потом - работой на износ после революции. В итоге на тех фотографиях, где Феликс Эдмундович улыбается, он почти никогда не показывает зубов. Курение, плохой сон, некачественная еда - все это привело к тому, что зубы Дзержинского были так же далеки от идеала, как он сам - от буржуазного образа жизни.

Сергей Есенин

Еще один поэт времен Революции (которого, кстати, недолюбливал Маяковский), напротив, мог похвастаться вполне приятной улыбкой. У Есенина немного косил вперед один из передних верхних зубов, но в остальном они выглядели весьма приятно. Особых стоматологических проблем у него не было - даже если учесть, что Есенин курил трубку и увлекался, мягко скажем, алкоголем. Впрочем, вполне возможно, что до появления первых серьезных болезней зубов он просто не дожил - погиб всего в 30 лет…

Иосиф Сталин

Как и Дзержинский, с молодости Иосиф Джугашвили хлебнул типичной судьбы революционера - и аресты, и ссылки, так что до зубов ли тут? Плохое питание в молодости, отсутствие должной гигиены и наконец любовь к курению трубки сделали свое дело - зубы Сталина пребывали в плачевном состоянии. При чем коричневый цвет из-за табака был даже не главной проблемой.

Кариес и прочие болезни полости рта Иосиф Виссарионович лечил у Алексея Дойникова - одного из лучших стоматологов страны в то время. При чем, по воспоминаниям доктора, вождь народов был одним из самых спокойных и мирных пациентов! Он никогда не жаловался на боль и стойко переносил неприятное лечение (напомним, что речь идет о временах, когда эффективного и безопасного обезболивания не было, как и многих современных методик лечения). Сталин не спорил с врачами, всегда благодарил за прием - словом, многим современным пациентам стоило бы поучиться такому терпению. Даже когда вождь стал терять зубы и их пришлось заменить протезом, он ни разу не пожаловался на неудобства протезирования.

Владимир Ленин

А вот Владимир Ульянов, в отличие от Сталина, мог порадоваться неплохим, крепким зубам, что даже удивительно - ведь тюрьмы и ссылки, бедность и плохое питание были для Ленина такой же реальностью, как и для всех революционеров. Однако дантист Юделевич, который лечил Владимира Ильича, в "Журнале одонтологии и стоматологии" за 1924 год описывал его зубы как крепкие, правильной формы и расположения. Прикус вождя тоже отличается хорошим смыканием (как ему повезло, в отличие от почти 80% остальных людей, имеющих дефекты прикуса!). В принципе, у Ленина было только две небольшие проблемы - от природы желтоватый цвет эмали и широкие верхние резцы. Сейчас бы с такой мелочью стоматологи разобрались за пару приемов.

Читайте также: